|
|
|
|
Хлеб
- наша русская пища - Хлеб да соль! - говорит коренной русский человек,
приветствуя всех, кого найдет за столом и за едой.
- Хлеба кушать! - непременно отвечают ему в смысле: "Милости
просим, садись с нами и ешь". Этим приглашением доказывается наше особенное
русское свойство гостеприимства) которое по этой причине и называется чаще
хлебосольством.
|
|
|
|
Глава II. Землю пашут.
|
|
В давние времена глубокой старины, за десять-двенадцать
столетий до нашего времени, вся Русская земля была сплошь покрыта густыми
непролазными лесами. Кочевые народы, выходившие из азиатских степей, устрашились
их и прошли мимо. В лесах остались лишь сбитые с пути, обессилевшие от
дальней дороги и заблудившиеся. Некоторым удалось попасть в лесах на реки,
на озера и здесь приостановиться на время и начать жалкую бродячую жизнь.
С лесом они не могли сладить - лес их победят. Голод выучил стрелять из
луков деревянными стрелами и добывать птицу для пищи, пушных зверей на
одежду, - и почти только.
|
|
|
|
Глава III. Хлеб сеют.
|
|
Вышел сеятель сеять, - и замерло сердце: что-то
будет? На хлеб вся надежда, да на нем же бед и напастей столько, что и
не пересчитать всех. Бывает на хлеб недород, а затем и голод и на людей
голодная смерть. Может быть полон двор, а может быть корень вон. Может хлеб
позябнуть на корню от ранних морозов; в малоснежную зиму - от лютого холода:
намочат осенние дожди землю, да вдруг сорвется сухой мороз без снегу - зерно
обволочется льдом, как стеклом, - и сопреет, нет ему никакой защиты, не
стало ему тепла и угревы под пушистыми снежными сугробами. Гниет хлеб на
корню от обильных дождей; заливаясь ими, он мало подымается, не доходит
зерном.
|
|
|
|
Глава IV. Хлеб растет.
|
|
Стелется по полю рожь колосистая.
Если посмотреть на нее, когда пройдет по ржаному полю вольный ветер и начнет
шевелить стеблями и наклонять колосья, глазам легко обмануться: ржаное
поле кажется морем, по зеленому ковру его как будто бегут серебряные волны.
Вид этот тем обманчивее, чем гуще заросло поле. Во ржи колос составляет
со стеблем одно, поэтому и волнение ржаного поля, равномерно колеблемое ветром,
напоминает волнение моря, временами до полного обмана. Но зато как красивы
те поля, на которых выросли хлеба с цветами не в колосьях, а метелками, каково,
например, овсяное! Когда тихий ветерок слегка колеблет стебли еще зеленого
или полудозревшего овса, в нем в это время являются чудные, нежные волнистые
отливы, особенно если поле освещено светом, противоположным направлению наших
глаз.
|
|
|
|
Глава V. Хлеб созрел - убирают.
|
|
-
Погляди-ко, жена, в кут, что там пауки наши делают? Очень что-то птицы
ощипывались - видел я утром...
- Трое их там (отвечает хозяйка из своего угла про
пауков): двое плетут и хлопочут шибко, словно подряд у нас на паутину-то сняли.
Третий высунул голову и ноги широко расставят.Слава Богу!
- Ну да как не слава Богу: одолели дожди, передыху
не дают.
- Сама, хозяин, видела: кошка лапу зализывала, корова
с выгона вернулась - не пошла спать под навес, а подобрала ноги да и растянулась
посередь двора. Впереди стада шла вчера рыжая корова. Солнушко в краснах
садилось (алой зарей); туман не подымался, а падал...
|
|
|
|
Глава VI. Куль и мешок.
|
|
В черных, или лиственных, лесах, в смеси берез,
осин, рябин, попадается липа иногда в таком множестве, что липовые деревья
вырастают семействами, целыми сплошными лесами. Возвышенный кряж средней
России, отделяющий притоки Дона от рек, впадающий в Волгу, покрыт почти
сплошь липовым лесом. Отсюда липа идет к северу до верховьев Ветлуги -
притока Волги и Юга - притока Северной Двины. Здесь, на другом водоразделе
земной возвышенности, начинается краснолесье сплошное, кончается область
липы - любимого дерева Петра Великого, насадившего собственными руками
большие сады в Петербурге, Киеве, Воронеже, Полтаве, Петергофе, Риге - сады
лип, составляющих одно из важнейших дерев русского сельского хозяйства.
|
|
|
|
Глава VII. Хлеб убран.
|
|
Высятся каменными твердынями
по Руси кое-где различных пород и высот горы, холмы и пригорки. Разлились
на ее ровных и обширных пространствах, по низменностям широкие и узкие,
тихие и шаловливые ручьи, речки и реки. В горах и в пригорках, среди различных
каменных пород, попадается особая плотная, так называемая кремневая: ударить
сталью - искру дает. Не нужно для рождения таких камней и гор высоких,
достаточно и таких горушек, которыми обставляются правые берега рек наших.
Достаточно и таких невысоких холмов, как в Москве Воробьевы горы, и таких
печальных слезливых рек, как сама Москва-река. В верховьях этой реки кремневые
камни лежат такими пластами и скалами, что и в десятки лет всех не выломаешь.
|
|
|
|
Глава VIII. На базаре.
|
|
Базар с татарского слова и
степенного обычая - торг на свежем воздухе, на открытом месте, прямо с возов.
Это условное время и место для еженедельного схода и съезда окрестных жителей
для об- мена своих избытков. Куль залипшего хлебца остался, надо деньги:
сборщик податей приходил - зерном он не берет, а требует ходячие бумажные
деньги. На базаре это добро попадается, у купцов бывает. Нет дома соли, да
есть хлеб: можно подсменить прямо товар за товар. Можно обменять хлеб на
деньги, а деньги на соль: все это тот же обмен, который и называется продажей
и куплей, то есть торговлей.
|
|
|
|
Глава IX. На пристани.
|
|
Подъезжаем мы к пристани,
а к ней и проезду нет: и на тройке купеческих лошадей, выхоленных и хорошо
выезженных, далеко не угонишь. Тянется воз за возом длинной вереницей хлебный
обоз по торговой дороге: на лошадях в Великой России, на волах в Малороссии.
На возах зерновой хлеб уже в двойных кулях, чтобы не высыпался, и мука
в двойных мешках из ручного и фабричного холста, чтобы не было раструски.
В таком виде хлеб и на суда сложат, не разбирая. Разбирают раньше и видят,
что лучшая пшеница доставляется из помещичьих полей, от богатых людей;
рожь, напротив, вся куплена у одних крестьян (в особенности у кулаков-ссыпщиков)
в августе, когда начинается сборка на базарах.
|
|
|
|
Глава X. На нижней Волге.
|
|
- Проступи, други, проступи! - просит передний
бурлак, называемый шишкой, и сам охотнее и сильнее всех наваливается надломанной
грудью на лямку и быстрее семенит по прибрежному песку измочаленными лаптишками.
Товарищи послушались, прибодрились: так их и покачнуло в лямках, словно
на качелях! Вытянулась в струну веревка, прикрепленная к вершине мачты; от
дружного напора издала стон мачта и заскрипела. Судно своей грудью, как сильный
купальщик руками, заметно крепче стало резать воду, и веселее побежали волны,
замырила и зажурчала вода, скатываясь навстречу судну по бортам его.
|
|
|
|
Глава XI. На верхней Волге.
|
|
Меж сохи да бороны не ухоронишься,
говорит одна из народных пословиц, и нет сомнения в том, что она придумана
и выговорилась в первый раз здесь, на Верхней Волге, куда привел нас плывущий
по великой реке малый куль хлеба. Если мы примем в соображение не одни только
берега этой величайшей реки, а всю окрестную лесную Русь - как и следует,
то увидим блестящее доказательство полной справедливости приведенной выше
пословицы. Поступивши так, мы увидим на первых порах, глядя на карту,
что и во всех местностях Верхней Волги, за очень малыми исключениями, реки
текут в Волгу с севера, из холодных стран, из сырых и еще далеко не истребленных
лесов.
|
|
|
|
Глава XII. На каналах.
|
|
Там, где теперь стоит Рыбинск,
до времен Петра Великого, переделавшего Россию на иной лад и по другим образцам,
лежала ловецкая слобода Рыбная, жили рыбаки (отсюда и нынешнее название
города). Ловили они для стола московских царей осетров и стерлядей и тем
платили государевы подати. Шекснинские стерляди были вкусны и знамениты,
и еще поэт времен Екатерины Второй Державин воспевал их в своей оде (последним,
однако: теперь стерлядей там так стало мало, что почти и не слыхать про
них).
|
|
|
|
Глава XIII. На малохлебье и бесхлебье.
|
|
Невольно задаешься вопросом: кто собрал на пристани
эти массы шумливых рабочих, кто согнул эти спины и подставил их под тяжелые
девятипудовые кули с хлебом? Кто заставил ухватиться за неуклюжие барочные
потеси и словно привязал тут на целые недели и увел на барках всех этих
трудолюбивых людей за целые сотни верст от родных деревень?
- Голод.
|
|
|
|
Глава XIV. На бирже.
|
|
До биржи батюшка-хлеб - кормилец
всего русского народа, его домашняя пища. На бирже хлеб - товар и предмет
заграничного отпуска, новый источник наших народных богатств. Дома хлеб
- тот рычаг, то мельничное колесо, которое зацепляет и шевелит все приводы,
на которых движется весь состав народной жизни.
|
|
|
|
|
|